a perfect horse never made a horseman
о, я все же расскажу. это и есть отчаяние.
когда специально злишь его и выбешиваешь, а потом радуешься, что он испытывает к тебе хоть какие-то эмоции.
и когда тебе рассказывают, что у него кто-то есть. и ты потом лежишь и плачешь два часа. от счастья. радуешься за него.
искренне, что самое странное.
в итоге только и остается, что стоять с ним рядом и выворачивать себе кисть, чтобы было больно где угодно, но в другом месте.
так горько, что все это происходит со мной.
.
.
когда специально злишь его и выбешиваешь, а потом радуешься, что он испытывает к тебе хоть какие-то эмоции.
и когда тебе рассказывают, что у него кто-то есть. и ты потом лежишь и плачешь два часа. от счастья. радуешься за него.
искренне, что самое странное.
в итоге только и остается, что стоять с ним рядом и выворачивать себе кисть, чтобы было больно где угодно, но в другом месте.
так горько, что все это происходит со мной.
.
.
Винька, мы с тобой две истерички.
Мужики сволочи, да?)
*это был ответ на два последних предложения
угу, знакомо. только не от счастья. радоваться за него начинаю потом, когда отойду.
а мне за кого-то радоваться ВООБЩЕ не свойственно. ну то есть совсем..